Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история  - Петер Загер

Как только минуем красивый гофрированный дубовый портал и пройдем под веерным сводом 1516 года, перед нами откроется цепь дворов и зданий постройки от начала xiii до конца xx века, тянущаяся через реку в парк до Куинс-роуд, общей протяженностью более полукилометра. «Это словно маленький город», – говорит Дон, один из привратников. По площади Сент-Джонс-колледж – самый большой, а студентов и денег больше только в Тринити-колледже.

Здесь возможно все, как можно видеть у входа на лестницу G в первом дворе, где мы читаем: «Олень, 15 ноября 1777 года». По-видимому, олень смог подняться до половины лестницы, прежде чем был убит охотниками. Первый двор является старейшей частью колледжа, и здесь на лестнице F некогда жил юный Вордсворт. Сегодня он не узнал бы противоположного крыла: часовню, куда он ходил, стоявшую здесь со времен больницы Св. Иоанна, давно снесли и на газоне остался только фундамент. За ним – часовня в неоготическом стиле, слишком большая для этого двора. Правда, в трапезной Вордсворт обнаружил бы свой портрет.

Трапезная с массивным балочным сводом, украшенным позолотой, – одна из самых красивых в Кембридже: чистый тюдоровский стиль со вторым викторианским эркером. Такие эркерные окна на уровне почетного стола встречались уже в средневековых поместьях, чтобы господа могли трапезничать при свете. Над местом ректора, как почти в каждом колледже, висит портрет основателя: Маргарет Бофор в белом чепце аббатисы на коленях перед часословом. Роуленд Локи, ученик Николаса Хильярда, написал этот портрет в 1598 году, спустя почти девяносто лет после ее смерти. За образец он взял скульптурное изображение на ее саркофаге в Вестминстерском аббатстве. Иоанниты, студенты Сент-Джонс-колледжа, любят свою основательницу, и старейший яхт-клуб в Кембридже, основанный в 1825 году, был назван в ее честь. Из-за ярко-алых спортивных курток членов этого клуба в обиход вошло слово «блейзер», которое теперь обозначает любую спортивную куртку или кофту яркого цвета.

Портретная галерея колледжа предлагает небольшой ассортимент знаменитых иоаннитов, от лорда Бергли, самого влиятельного министра и университетского политика при дворе Елизаветы I, до премьер-министра королевы Виктории лорда Палмерстона. Гуманист Роджер Эшем, наставник Елизаветы I, ее астролог Джон Ди, английский Нострадамус, праведный Филип Говард, которого она оставила умирать в Тауэре, – все они вышли из Сент-Джонс-колледжа. За естественно-научную славу колледжа отвечают такие лауреаты Нобелевской премии, как Поль Дирак, Эдвард Эпплтон и физик-ядерщик Джон Кокрофт. Не будем также забывать, что именно выпускники Сент-Джонс-колледжа первыми пересекли Антарктику по суше (сэр Вивьен Фукс, 1957) и провезли нас «автостопом по галактике» (Дуглас Адамс в его книге под таким же названием, 1979).

Часовня Сент-Джонс-колледжа скорее похожа на большую приходскую церковь, чем на университетскую час: овню. Она была построена по проекту сэра Джорджа Гилберта Скотта (1863–1869) в стиле конца xiii века и представляет собой монументальное недоразумение. Пропорции здания так же плохо сочетаются с его окружением, как и строительный материал, известняк вместо жженого кирпича. Многоугольную апсиду Скотт подсмотрел в Сен-Шапель в Париже, Т-образную горизонтальную проекцию с поперечным зданием и средокрестной башней – в оксфордских университетских часовнях. На то, что раздражало современников, теперь смотришь спокойнее. Эта часовня – внушительный пример неоготической церковной архитектуры с классическим примером декора викторианской эпохи. Красный гранит, зеленый серпентин, мрамор разных цветов – расходы колледжа оказались такими же колоссальными, как и башня часовни. И хотя в ней есть два проема для колоколов, колоколов там нет.

Английская любовь к игре слов – постоянный источник радости, даже по ту сторону жизни. В притворе часовни стоит саркофаг Хью Эштона, одного из первых членов колледжа, скончавшегося в 1522 году. Решетка и надгробный памятник украшены ребусом, в котором зашифровано его имя: ясень, растущий из бочки (ash-tun). Двойной смысл подчеркивает и двойственная фигура самого Эштона: верхняя в академической мантии, нижняя – в виде скелета.

Члены колледжа до сих пор собираются в часовне для выбора ректора, но в вечерней службе могут принимать участие все желающие. Мальчики из хора и «джентльмены Сент-Джонс-колледжа» славятся среди знатоков совершенно особенным звучанием. Кто слышал в первую среду Великого поста Miserere Грегорио Аллегри, не забудет этого исполнения, как и хорала, который поют мальчики на самом верху башни каждый год в полдень на праздник Вознесения. Лишь два кембриджских колледжа могут позволить себе собственную хоровую школу, Кингз-колледж и Сент-Джонс-колледж. На протяжении сорока лет до 1991 года хором Сент-Джонс-колледжа руководил валлиец Джордж Гест, завоевавший мировую славу гастролями по всему свету; его хор выступал даже в Сиднейском оперном театре.

Никакой другой колледж не создает подобного ощущения осевой симметрии и архитектурного единства, как три двора Сент-Джонс-колледжа, идущие уступом один за другим между улицей и рекой.

Как эхо привратного дома, еще одна сторожевая башня стоит в конце второго двора, построенного в 1598–1602 годах на средства графини Марии Шрусбери, изображение которой мы видим над портиком. «Она умерла на эшафоте, – рассказывает привратник Дон и дергает шеей, – в те времена это было очень просто». Затем Дон показывает мне помещения, которыми члены колледжа пользуются только в торжественных случаях: зал собраний на втором этаже северного крыла (1599–1601). Это бывшая ректорская «длинная галерея» длиной около тридцати метров с богато украшенным лепным потолком; ее стены обшиты панелями, повсюду серебряные подсвечники – елизаветинский интерьер, красивее которого не сыщешь во всем Кембридже. «Его длина почти двадцать четыре метра, – говорит Дон. – Здесь могут разместиться сто восемьдесят гостей».

Одновременно с третьим двором в xvii веке Сент-Джонс-колледж получил и новую библиотеку. Это северное крыло заканчивается у реки эркером, на котором стоит дата: 1624 год. Сквозь стрельчатое ажурное окно на второй этаж падает какой-то архаический свет, освещая вытянутое помещение в позднеготическом стиле, которое из-за стеллажной системы хранения книг производит совершенно средневековое впечатление. Дубовые шкафы с книгами украшены орнаментом в ренессансном стиле, а с торцовой стороны есть дверцы, за которыми можно найти перечень книг. К приятным сюрпризам относятся и низкие табуреты для ног. Раньше их было по числу мест для чтения, по два на каждый пюпитр: так даже низкорослые читатели могли пользоваться пюпитрами, не рискуя отморозить ноги.

В верхней библиотеке колледж хранит только книги, изданные до 1800 года, – тогдашний академический канон античных, теологических и естественно-научных трудов, включая и самый ранний в Англии справочник по родовспоможению (De arte natandi, 1587). Этажом ниже, в огнестойкой климатической камере, хранится около двухсот шестидесяти иллюстрированных средневековых рукописей. Там же лежит и изумительный часослов в переплете из кожи ягненка, который леди Бофор подарила своей придворной даме, предпослав этому такие строки: «Моей дорогой леди Ширли, молитесь за меня».